Пьетро не хочет умирать, но ему не оставляют выбора. У него еще столько дел, но в груди пять пуль. Он должен заботиться о Ванде, но она падает на колени и рыдает, разрушая роботов в пыль. Он знает, что она чувствует. Ощущает отголоски его боли. Связывающая их нить с треском обрывается, делит ее жизнь на «до» и «после».

— Я здесь! — кричит Пьетро, пытается ее коснуться, но ладонь проходит сквозь плечи.

Ванда не чувствует. Для нее его больше нет. Для него она по-прежнему рядом. Он может только наблюдать со стороны. Беспомощный и бесполезный.

— Пье-е-етро, — едва слышно шепчет, закрывая глаза.

Гулкие удары ее сердца заглушают прерывистое дыхание. Он не столько видит, сколько чувствует смену ее эмоций. Страдание вытесняет ярость. Ванда вытирает слезы, сглатывает и поднимается. Ей есть кого винить в его смерти.

— Не надо, — качает головой Пьетро.

— Месть ничего не изменит, — срывается с ее губ.

Ванда заканчивает его мысль, будто слышит слова, — так, как всегда, — но она не может. Все изменилось. Даже магия не всесильна. Даже ее магия. И у хаоса есть свои границы.

— Нет! — он подскакивает к ней, кричит прямо в лицо, но в ее остекленевших глазах решимость. — Не смей!

Он отчетливо вспоминает их детскую клятву «вместе навсегда». Уверен, что и Ванда думает о ней. И это пугает до чертиков, потому что она всегда добивается своего. Или тоже умрет, или… Какие еще варианты? Он должен ее остановить, но как?

— Ты всегда был лучше меня, — то ли прощаясь, то ли оправдываясь, выдыхает ему в губы.

Пьетро очень хочет верить, что это не совпадение, и Ванда видит его…

В их паре он всегда был реалистом, а она романтиком. Ванда не переставала убеждать его: впереди их ждет светлое будущее. Цеплялась за эту мысль, как за спасательный круг, когда было совсем туго. Сжимала его руку в своей, часто-часто дышала и робко тянулась за поцелуем. Искренне считала, что это не только нормально, но еще и правильно. Пьетро соглашался, потому что спорить с ней невозможно: на каждое его слово находилось более веское ее.

Ванда прет напролом, если уверена в своей правоте, а она никогда не сомневается.

— Ты можешь сделать мир лучше, — улыбается он, касаясь ее волос. — Любой рядом с тобой будет лучше.

— Ты обещал вернуться, но забрал вместе с собой мое сердце. Оно больше не бьется.

Соковия вот-вот раздавит все вокруг, а Ванда разговаривает с ним. Или сама с собой. Ее голос дрожит, и в этом виноват Пьетро. Он подвел ее. Из-за него Ванда ломается.

— Меня нет без тебя, — шепчет обреченно. — Больше нечего терять.

Она застывает на пару мгновений, а когда отмирает, глаза наливаются красным. Сила завладевает ей без остатка. Ванда позволяет ей наполнить себя. Отбрасывает человечность, предпочитает магию. «Не так больно», — читается во взгляде. В этот момент она становится Алой Ведьмой, переставая быть Вандой Максимофф, потому что о ней больше некому заботиться.

— Это не твоя вина, — будто успокаивает его.

— Это моя ответственность, — не соглашается он.

— Я всегда буду тебя любить.

— Я люблю тебя.

Они говорят в унисон. Пьетро ее слышит, а Ванда его — нет. От осознания этого больно и горько, но им нужно проститься. Ему не место в мире живых, ей — в мире мертвых.

Они всегда думали, что умрут вместе, держась за руки, прожив долгую жизнь. Согласились на опыты Штрукера, просидели несколько лет в соседних камерах, чтобы понять, кем стали. Они верили, что выживут благодаря этому, но Пьетро умер вопреки, спасая ни в чем не виноватого маленького мальчика. Оказывается, от смерти не убежать, даже обладая сверхзвуковой скоростью. Она приходит, когда никто не ждет, и не считается с чужими планами.

Пьетро нестерпимо думать, что Ванда справится без него, будет жить дальше, радоваться, улыбаться, — потому что не для него. Мучительно осознавать: для него в ее жизни не будет больше ничего. Только одинокие вечера воспоминаний за стаканом виски. Память не ржавеет: плохое уходит, хорошее становится ярче.

— Ты навсегда останешься в моем сердце.

— Я буду приглядывать за тобой.

Когда он в последний раз касается ее губ, Ванда вздрагивает. Пьетро даже кажется, что она отвечает. Мягко и покорно, как умеет только она. Не то чтобы у него есть с кем сравнивать…

Она сделает правильный выбор, он знает; постепенно справится с эмоциями, переживет потерю. Ванде не впервой. Эта девочка сильнее прочих, хоть и не понимает этого. Но она умеет выживать.

— Мы еще встретимся, — обещает он, прежде чем раствориться в воздухе.

— Не уходи, — умоляет Ванда, кусая губы.

Некоторые связи не рвутся даже после смерти. Теперь Пьетро никто не переубедит в обратном.