Ежедневные тренировки выматывают. Выжимают до последней капли. Настолько, что к концу дня Ванда хочет кого-нибудь убить. Сконцентрироваться и запустить красным шаром, чтобы соперник рассыпался в прах.

Еще можно вызвать галлюцинации. Жуков, заползающих под кожу. Пауков, кусающих везде одновременно. Скорпионов, жалящих в сгибы локтей, коленей, лезущих изо рта. Ванда хочет, чтобы кто-то страдал, сходил с ума, но не может себе этого позволить. Теперь она Мститель. На стороне света.

Но темнота не уходит. Заползает в дальний угол души, показывается, когда Ванда расслабляется и чуть опускает оборону. Терзает изнутри, требует выхода.

Ванду так учили. Такой она выросла — с затаенной жаждой мести. Она взращивала ее, холила и лелеяла, училась использовать. А сейчас должна вырвать из груди за ненадобностью. Отказаться от части себя, сдержать, выбросить.

— Не зажимайся! — каждый раз кричит Наташа. — Раскройся!

Как, если тогда Ванда испепелит ее? Превратит в руины башню Мстителей. Если даст волю хаосу, если позволит ему вырваться, остановить его Ванда уже не сможет. Это ее суть, природа. Жить гневом проще. Только цель и любые доступные средства, чтобы ее достичь.

Наташа не понимала. Была другой. Хорошей.

— Я была на твоем месте, — постоянно повторяет Наташа. — Пойми, пока ты не примешь себя такой, какая есть, будешь работать вполсилы.

Ванда злится все больше. Гнев закипает, бурлит в крови, выплескивается через край. Она стискивает зубы, чтобы сдержать себя. Вдыхает и чувствует запах пота вперемешку с духами Наташи. Хорошая сторона корчится в агонии. Наташа ухмыляется, и перед глазами темнеет. Ванда горит. Вспыхивает изнутри. Сила пульсирует в венах, вырывается. Оплетает Наташу по рукам и ногам. Она в коконе, но не кричит. Стоит и рассматривает свои запястья. Ей не больно?

— Так-то лучше, — кивает и ободряюще улыбается она. — В каждом есть хорошее и плохое. Когда найдешь золотую середину, станешь непобедимой.

Красная пелена постепенно рассеивается. Руки дрожат. Ванда только сейчас осознает, насколько была напряжена. Наташа подходит и кладет руку на плечо.

— Мы сдвинулись с мертвой точки, — и улыбается краем губ.


* * *


Ванда растирает все тело жесткой мочалкой. Трет так, будто хочет содрать кожу, но до сих пор чувствует то прикосновение. Простое, почти сестринское. Убеждает себя, что в нем нет подтекста, но плечо по-прежнему горит. Будто Наташа выжигает клеймо на ее теле. Метка собственника. Ванда шипит — не замечает, как включает почти кипяток. Еще немного, и кожа покроется волдырями. Или так только кажется?

— С ума сошла? — ее выдергивают из душевой. — Не чувствуешь жара?!

Ванда хлопает ресницами — слишком глубоко погрузилась в свои мысли — и не сразу понимает, что перед ней Наташа. Брови нахмурены, губы плотно сжаты.

— Ты могла покалечиться.

Ванда еще не видела у нее такого строгого выражения лица, но оно смягчается, когда Наташа рассматривает ее тело.

«Ищет ожоги», — думает Ванда. Она хочет прикрыться, но под изучающим взглядом только ежится. Наташа облизывает губы и тянется к крану. Убавляет горячую воду, включает холодную. Касается обнаженной груди Ванды, та судорожно выдыхает сквозь зубы, но не двигается с места.

— Теперь хорошо, — удовлетворенно говорит Наташа. Ванда не уверена, что именно она имеет в виду. Воду или ее? А может, и то, и другое?

По телу прокатывается дрожь. Почему она так реагирует на случайные прикосновения? Почему смотрит на нее, не отрываясь? Почему не уходит? Чего ждет? Разрешения? Продолжения? Ванда теряется в мыслях и ощущениях. К этому ее не готовили.

Наташа расстегивает форму. Ухмыляется и следит за реакцией Ванды. Играет с ней в кошки-мышки, а она замирает. Жадно ловит каждое движение.

Комбинезон падает к ногам Наташи, она переступает через него. Никакого нижнего белья. Латекс на голое тело. Округлые бедра, тонкая талия, высокая полная грудь — совершенство. Наташа по-кошачьи выгибается, кидает дерзкий взгляд через плечо и встает под душ. Струи стекают по спине, рукам, скатываются к ягодицам. Ванда ловит себя на мысли, что хочет к ним прикоснуться. Наташа наливает на мочалку гель и тщательно растирает его. Комнату наполняет аромат черешни. Хлопья пены повсюду, по стене текут капли воды. Наташа пытается намылить спину, но не получается. Не дотягивается. «С ее-то растяжкой?» — почти отстраненно думает Ванда. Почти.

— Поможешь?

Вибрирующий голос отдается мурашками по всему телу. На языке оседает терпкий вкус мускуса.

И Ванда как под гипнозом идет к ней. Берет в руку губку и проводит по спине. Наташа довольно урчит, подставляется под прикосновения. Ванда не столько моет, сколько ласкает — это почти прелюдия. Кончики пальцев покалывает от близости разгоряченного тела. Одновременно хочется и убежать, и пойти дальше, намного дальше. Ей непонятно, что именно происходит, но ощущения нравятся. Грудь наливается тяжестью, а низ живота тянет.

— Сильнее, — почти стонет Наташа. Ванда вздрагивает.

— Зачем?

Та не отвечает. Прогибается в пояснице и касается ягодицами ее паха. Мочалка летит на пол — Ванду будто током прошивает. Она выпадает из реальности, эмоции сбивают с толку. Все смешивается. Она не знает, как описать эти чувства. Слишком ново и необычно. Непонятно для Ванды, которая живет силой и воспоминаниями о брате. Сейчас ей хорошо, но странно. И это ставит в тупик.

— Отпусти себя, — в который раз повторяет Наташа, прижимаясь к ней. — Получай удовольствие, не анализируй.

— Как? — она и вправду не понимает.

Хочет, но сомневается.

Наташа резко оборачивается, обнимает. Ванда захлебывается воздухом. Грудь к груди, кожа к коже. Вода стекает с волос, щекочет, распаляет. Наташа крепко сжимает ее ягодицы, притягивает ближе, касается языком. Ванда непроизвольно стонет и не узнает собственный голос. Как будто из-под толщи воды.

— Играючи и со вкусом, — выдыхает в губы Наташа и целует. Медленно, нежно, будто пробует на вкус мороженое. Ванда зажимается. Это неправильно. Они девушки… но ей любопытно, что дальше. Она чуть приоткрывает губы, впускает Наташу и тонет в прикосновениях. Мягкие губы, шершавый язык, руки на талии.

— Ай! — Вода становится ледяной, и они отскакивают друг от друга. — Это ты?

Ванда растерянно пожимает плечами.

— Не знаю, — ей было не до колдовства.

Наташа ухмыляется и поднимает губку. Вытягивается в струну, намыливает грудь, демонстрирует тело.

— С посвящением, — проводит ладонью по животу, опускается ниже, ласкает себя.

Ванда не отрывает взгляд, как завороженная следит за каждым вдохом, облизывается.

— Оно у всех такое?

— Ты первая, — Наташа обольстительно улыбается. — Хочешь?.. — Прикрывает глаза, закусывает нижнюю губу и сдавленно стонет.

Ванда понимает, что она имеет в виду, и накрывает ее ладонь своей.

— Хочу.

Наташа целует ее, сметая последние сомнения, а Ванда едва ли не впервые за последнее время отпускает себя. Не решает, не думает — чувствует. Открывается навстречу кому-то другому.